Ещё до защиты диплома, которая состоялась в декабре 1955 г., я, как и ещё 22 будущих выпускника геологоразведочного факультета, получил распределение на работу на предприятие п/я 1051, от которого командировался в Китайскую Народную Республику для оказания технической помощи в проведении прогнозных и поисково-оценочных и геологоразведочных работ на уран. После месяца январского отпуска, в начале февраля, одной большой группой мы вылетели из аэропорта Внуково на самолете ИЛ-14 в Пекин. Полёт продолжался почти сутки, ночёвка в Иркутске, далее с посадкой в Улан-Баторе на второй день мы приземлились в Пекине. Нас, молодых «сулянь джуандзя» (советских специалистов), торжественно встретили китайские геологи с цветами, отвезли и разместили в великолепном гостиничном комплексе «Сидзяо». 

Встречавший нас на аэродроме представитель Советского посольства выдал каждому небольшую сумму в юанях и предупредил, чтобы мы ни в коем случае в эти дни не покидали гостиницу. Так получилось, что первые несколько дней были праздничными – китайский «праздник весны» (или Новый год), и мы оказались практически предоставлены самим себе. Эти дни, несмотря на то, что с нами не было переводчиков и провожатых, в нарушение полученных инструкций, мы посвятили знакомству со столицей Китая, благо над нами взял шефство специалисты-старожилы из СССР, с которыми мы успели в первые же часы познакомиться. Все было до безумия интересно и необычайно – и рикши на улицах города, и китайская кухня, и бесчисленные магазинчики в пекинском пассаже с зазывающими и уговаривающими на ломаном русском языке продавцами, и запахи города, и многолюдные улицы с домами восточной архитектуры, и все остальные атрибуты окружающего, абсолютно нового для нас китайского мира. Через три или четыре дня, по завершении праздников, наконец-то, за всей нашей группой пришёл автобус, и мы направились через весь город в управление, где нам предстояло работать. Распределение шло быстро и буднично, по алфавитному порядку. Мне страшно хотелось попасть в тибетскую группу, но, увы, фамилия Дерягин была не самой первой в алфавитном списке, и мне пришлось довольствоваться партией, работающей в провинции Тайюань.
Через несколько дней я выехал на место назначения, но случай… По здоровью не прошёл в Тибетскую партию один из моих сокурсников, и меня, учитывая мой опыт работы в дни институтской практики в высокогорной Киргизии, вызвали в Пекин, где я и сменил свое распределение. Меня направили в тибетскую группу. Мечта неожиданно сбылась. В состав тибетской партии (нач. Н.Г.Кожевников), в задачи, которой входило проведение 1:100000 масштаба геологической съемки окрестностей грунтовой автодороги Синин-Лхаса-Кандин, проложенной в 1953 г., и автогаммапрофилирования её полотна, входило два отряда – Северный, отрабатывающий маршрут Синин-Лхаса, и Южный (Лхаса-Кандин). Протяжённость каждого маршрута составляла порядка 2000 км, которые предполагалось откартировать за один сезон. Моими коллегами по Северному отряду были геолог, ранее работавший в «Аэрогеологии», - Л.П. Копаевич (нач. отряда), В.Ф. Панин (инж.-геофизик) и С. Бортник (техник-геофизик). Полевые работы начались в мае по приезде на базу в г. Синин. После недолгих сборов отряд перебазировался на берег великолепного озера Кукунор, где геофизики эталонировали установленную на грузовом фургоне радиометрическую установку, смонтированную из 36 счетчиков, которые были экранированы свинцовой полусферической защитой весом в 700 кг. Миновав северные предгорья системы Куньлунь, последовательно, по 30 км в сутки отряд круто повернул на юг около г. Голмуд и поднялся на Тибетское нагорье. Экзотический регион, ещё в 50-х годах XIX века он был terra incognita. Впечатляющие панорамы самого нагорья, вздернутого на 3500-4000 м над уровнем моря и пересекаемого в широтном направлении заоблачными хребтами Кукушили, Тангла, Марко Поло и др., горячие источники, животный мир – яки, антилопы, лошади Пржевальского, табунки которых мы лицезрели воочию, тибетские монастыри (дзонги), как правило, лепящиеся на крупных склонах гор, сами тибетцы с их обычаями и горными палатками – пауками и многое, многое другое. Уже, будучи в Лхасе, а также в Шигадзе и Гьянгдзе (основных крупных городах Тибета), мы были потрясены величием архитектуры и искусства тибетского народа, который переживал достаточно сложный период своей истории – так называемое мирное освобождение Тибета народно-освободительной армией Китая.

  (А.А. Дерягин на пароме через р. Брахмапутра (Центральный Тибет)

Прямым отражением тибетской реальности служат картины К.Н. Рериха. Все, правда, включая аномалию красок. Суровость и догматика ламаизма – корреспондируется, скорее, обусловлена масштабным подавлением человека Природой (Природой именно с большой буквы!)